И звонят опять колокола

Фото: vk.com/drozdihin
Президент Международного союза православных звонарей Илья Дроздихин показывает своё мастерство на колокольном концерте, задействуя малые и большие колокола звонницы.

Чем русские технологии изготовления этих инструментов отличались от европейских.

2 июня прошёл XIV ежегодный фестиваль колокольного звона «Верзиловские перезвоны». Мастера продемонстрировали публике классические музыкальные переливы и со­временные композиции.

Президент Международного союза православных звонарей, сам звонарь с 20-летним стажем, Илья Дроздихин рассказал, что цель фестиваля – повысить мастерство звонарей, а также познакомить слушателей с красотой и разнообразием колокольных традиций России.

Два месяца – и ты звонарь

«В 1930-е годы колокола верзиловской церкви Спаса Преображения отправили на переплавку. Это было странным решением, ведь сам Преображенский храм никогда не закрывался. И только спустя много десятилетий, в 2009-м, церкви был пожертвован набор из семи колоколов – малая звонница, которая позволила исполнять все предписанные уставом мелодии», – объяснил Илья Дроздихин.

Звонница постепенно разрасталась – к ней добавился центральный 500-килограммовый Благовест, – и колокольня стала одной из знаковых в Ступин­ском районе. Позже при обители открылись курсы звонарей, которые на ежегодном фестивале демонстрируют своё искусство и обмениваются опытом.

«Звонарём можно стать, освоив базовую двухмесячную программу, – считает мастер. – Все приходят с разным багажом: кто-то уже умеет играть на музыкальных инструментах, и ему всё даётся быстрее и проще. Кто-то умеет звонить и приходит повысить квалификацию. А кто-то вообще никогда ни на чём не играл и нотную грамоту впервые видит. Наша программа позволяет обучить любого».

До революции, продолжает эксперт, школы звонарей вообще не было, и мастерство передавалось по принципу «делай как я». Интенсивный курс при храме построен на базовых звонах Троице-Сергиевой лавры, Новодевичьего монастыря и состоит из трёх частей: освоения ритмических рисунков, традиций и импровизации. На основе этих приёмов формируется личный, авторский «почерк» – у одного звонаря не бывает двух одинаковых мелодий.

«Мой звонарский стаж превышает 20 лет, – признаётся Илья Дроздихин. – И каждый фестиваль приносит что-то новое, чему-то меня учит. А когда начинаешь передавать свой опыт другим, многое получаешь и от учеников».

«Золотое сечение» колокола

Есть классический профиль колокола – его геометрия, которую важно соблюсти для красивого звона. Чтобы создать хороший инструмент, уже не используют трудоёмкие технологии XV века, а копируют форму для литья со старых колоколов, которые «правильно» звучат. Весь процесс, который в старину занимал несколько месяцев, сейчас укладывают в две недели. Состав так называемой «колокольной бронзы» выяснили с помощью химического анализа – медь и олово берутся в пропорции 4:1.

«Если уменьшить содержание олова, сплав станет твёрже, но звук будет «как из ведра», – смеётся звонарь. – А если увеличить – мелодия будет глубже и чище, но колокол станет очень хрупким. Существующая формула – это «золотое сечение», найденное старыми мастерами, и «улучшить» пока не удалось».

Есть, кстати, разница между российскими и европейскими колоколами. У них они максимально настроенные и «выверенные», поскольку исполняют музыкальные произведения, разъясняет Дроздихин. В основе нашего же колокольного звона – ритм. Поэтому русские инструменты более мощные, певучие, со множеством обертонов – в одном колоколе собрана целая звонница.

Соответственно, есть разница и в технологиях: европейские образцы проходят пропущенную у нас стадию «тюнинга»: колокол для нужного звучания подтачивается и фрезеруется изнутри. «Условно говоря, наши колокола – как пирожки из печки: у одного один бок подрумянился, у другого – другой. А у них они все ровные и единообразные, как бургеры из извест­ной сети – по ­стандарту».

Не работа, а служение

Есть ещё одно условие, чтобы колокольный звон получился «малиновым»: звонарь должен быть воцерковлённым. Смысл его действа заключается в созыве верующих на молитву, и человек без веры или некрещёный не может этого делать. «Это не просто работа, а служение, потому что в любую погоду человек поднимается на колокольню, – рассказывает Дроздихин. – Это его разговор с Богом».

Касается это условие, кстати, не только звонарей, но и литейщиков. Потому что само создание колокола считается чудом. Есть один момент, когда металл растекается по форме. Это то самое «рождение» колокола, над которым мастер не властен.

«Любой громкий звук, стук, сквозняк, неосторожно закрытая дверь могут помешать расплавленному металлу «правильно» застыть в форме, – рассказывает Дроздихин. – По­этому, как только сплав залили, мастера заканчивают работу и оставляют его в покое до следующего дня. Дальше за дело берётся Всевышний».