Мы и они: как понять друг друга?

Фото: flickr.com
Чем образованнее мигранты, тем проще нам найти общий язык

Размышления об интеграции

Сегодня основными вызовами сближению людей являются не только процессы, связанные со взаимной адаптацией, но и способы представления и осмысления этих явлений в нашем обществе. Как местным и приезжим понять друг друга?

Игорь Савин, завсектором Центральной Азии Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН

Не секрет, что наша экономика нуждается в притоке новых трудовых мигрантов. Жители постсоветских стран Центральной Азии - первые кандидаты в силу сохраняющейся по инерции от СССР культурной близости к нам, жителям России. Они трудолюбивы, неприхотливы, не склонны к противоправному поведению, готовы работать везде. Они обогащают своими традициями культурное многообразие современной России и обеспечивают наше демографическое будущее.

С другой стороны, мигранты (большинство из которых нелегалы) несут с собой архаичные социальные привычки, болезни и наркотики. Они обогащают лишь нечистоплотных чиновников, недобросовестных предпринимателей и посредников. И за счёт неуплаченных налогов разрушают и без того слабую систему социальной поддерж­ки в России. Они также используются как штрейкбрехеры для демпингования заработной платы и разрушения цивилизованного рынка трудовых ресурсов. Кроме того, они вывозят, не платя налогов, огромные суммы и криминализуют в силу своей нелегальности ситуацию в стране.

Исследования показывают, что основной негативный контекст возникает из-за того, что местные и приезжие считают друг друга чужими. Причём это объясняется не культурными отличиями, а разностью социальных стратегий. Местным непонятны ни источники существования приезжих, ни цели их присутствия, ни условия возникновения у нас с ними общих интересов и задач.

К тому же местные чувствуют экономический вызов со стороны нелегальных мигрантов: коммунальные услуги за них приходится оплачивать, отсутствие социальных выплат делает неоформленного работника более предпочтительным для работодателя, эффективность и доступность бесплатных социальных услуг снижается из-за того, что количество пользователей увеличилось, а налоговые поступления в бюджет не возросли.

Взаимопониманию препятствует в определённой мере плохое знание русского языка частью мигрантов (единственное культурно обусловленное различие!). Но, как представляется, если бы они имели возможность использовать те же, что и остальные москвичи, возможности (трудовые права, соцобслуживание) и несли те же обязанности, возникшая в данном случае социальная общность была бы более значимой, чем языковые или культурные отличия.

Новые (недавние) жители Центральной России и Москвы отличаются склонностью к внутренней солидарности (для «своих») по принципу землячества, не стремятся к интеграции с остальными жителями, пытаются навязать российскому социуму свои нормы поведения, основанные на архаичной культуре. С ними связано создание этнических ниш в определённых сферах экономики, успех в которых создаётся за счёт коррупции, неправовых практик, нечестной конкуренции и круговой поруки.

Местное население не принимает таких граждан (даже приехавших не из других стран, а из других регионов России), относится к ним предвзято, легко усваивает негативные стереотипы, поскольку часто само не может вписаться в современные формы экономической активности, с завистью смотрит на более активных и предприимчивых новых соседей. Всё это сказалось особенно негативно на молодом поколении, поэтому группы молодёжи, например спортивные фанаты, являются наиболее активными противниками интеграции.

«Москвичи», включая урождённых кавказцев, свой социальный успех объясняют так: чем выше квалификация, тем выше уровень благосостояния. К этому добавилось их умение рисковать, привлекать ресурсы со стороны близких людей, использовать помощь органов власти в своих целях. Таким образом, можно заключить, что «новые москвичи» в целом ориентированы на большее использование в качестве социального ресурса для достижения успеха не возможности институтов государства и общественных организаций, а неформальных сообществ «своих» людей.

Но в этом и кроется главная проблема: ориентация преимущественно на круг «своих» делает необязательной интеграцию в принимающее сообщество. В современных условиях гораздо важнее быть лояльными к своим авторитетам и правилам поведения, принятым внутри сообщества, а оно само позаботится о том, чтобы «решить» все проблемы вновь прибывшего члена общества с местным населением. Так и возникают живущие рядом, но почти не пересекающиеся «местные» и «приезжие» сообщества.

Что же делать? Необходимо вовлекать представителей отличающихся групп в совместную деятельность, создавать условия для использования всеми взаимно прозрачных и доступных социальных ресурсов. Вряд ли можно рассчитывать на спонтанное возникновение этих условий. Ведь всякое сообщество будет отстаивать удобное ему видение ситуации и привычные для него наборы практик, объявляя  все другие неправильными или даже вредными и опасными. В настоящее время мы видим и слышим предостаточно эмоциональных высказываний на эту тему, а они лишь сокращают пространство диалога.

Исследователям пора расширить арсенал исследовательских и публицистических фокусов и заняться не только производством обобщённых (и потому безответственных) призывов о необходимости привлечения мигрантов, но и разработкой моделей интеграционных процедур, исходя из практических потребностей конкретных сообществ - как «принимающих», так и «приезжающих».

Читайте по теме:

Кем пугают москвичей?