Чудо на Волге

Во время Сталинградской битвы на волоске висела судьба не только СССР, но и всего мира.

СтоЛИЧНОСТЬ продолжает серию материалов к 75-летию Великой Победы. В № 13 от декабря 2019 г. мы рассказали о Битве под Москвой. Сейчас – о Сталинградской битве, которая длилась полгода и завершилась победой в феврале 1943 г., когда была уничтожена группировка фельдмаршала Паулюса.

Перед тем как рассуждать о великой победе в Сталинградской битве, стоит разобраться, как могло случиться такое, что на втором году войны мы оказались на берегах Волги?

Весной 1942 г. Красная армия собиралась много и победоносно наступать. Например, предполагалось могучим ударом отвоевать у немцев Донбасс и освободить Харьков. Сил вроде было достаточно: в состав одного только Юго-Западного фронта входили 23 стрелковые и 6 кавалерий­ских дивизий, 19 танковых бригад с 925 танками.

Дивизии не продаются

Этим силам противостояла 6-я армия Паулюса – 13 дивизий, в том числе 1 танковая. Сперва Красной армии сопут­ствовал успех. Передовые части почти дошли до Харькова, когда произошла катастрофа: армейская группа генерала Клейста буквально за сутки отрезала советские части. В «котле» оказались 250 тыс. солдат и офицеров. Позднее из окружения выйдут всего 22 тыс.

В конце мая Юго-Западный фронт, пополненный до 30 стрелковых дивизий, перешёл к обороне. К сожалению, этот вид боевых действий тоже не принёс советскому командованию успеха. 10 июня Паулюс, получивший за предыдущую победу Рыцарский крест, сам начал наступать. Через 10 дней командовавший юго-западным направлением маршал Тимошенко запросил у Сталина подкреплений. Верховный раздражённо ответил: «Если бы дивизии продавались на рынке, я бы купил для вас 5–6 дивизий, а их, к сожалению, не продают».

Ровно через год войны по­вторился кошмар лета 1941-го. По степям юга России тянулись на восток пропылённые колонны отступающей пехоты. Хотя крупных «котлов» Красной армии удалось избежать, 6 июля дивизия «Гросс­дойчланд» захватила мост через Дон и вошла в Воронеж. 23 июля части Южного фронта без приказа оставили Ростов и Новочеркасск. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Сталина. 28 июля был издан приказ наркома обороны № 227, вошедший в историю как «Ни шагу назад!».

«Ни шагу назад!»

«Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке, – гласил документ. – Этим они хотят оправдать своё позорное поведение на фронтах. (…) Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жёны, братья, дети. (…) Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв».

«Приказ № 227 очень необычен, – говорил историк и фронтовик Рой Медведев. – Он не был предназначен только для штабов, а предполагался к зачтению перед всеми военнослужащими от рядового до маршала. Все, кто слышал текст приказа, отдавали себе отчёт, что написан он лично Сталиным, причём написан в минуты глубочайшего раздражения! Я тогда был подростком и только готовился к службе в армии (меня призвали 

в 43-м), но содержание приказа № 227 мне было тогда известно, что называется, близко к тексту. И не только мне – вся страна знала об этом!»

Сталинград под крылом

Для другого фронтовика, Ивана Пстыго (после войны он станет маршалом авиации), Сталинградская битва началась так:

«16 июля 1942 г. наш 504-й штурмовой авиаполк (21 новенький Ил-2) прилетел из Борисоглебска на аэродром Песковатка на левом берегу Дона. На следующий день был образован Сталинградский фронт. Собственно, сражение за сам город началось где-то в начале сентября. 23 августа Сталин­град бомбили 2 тыс. немецких бомбардировщиков. В городе было 600 тыс. населения, которым запретили эвакуироваться за Волгу, плюс беженцы. Сталинград – уникальный город, который на 70 километров изгибается вдоль Волги, в ширину же – 600 метров, 6 заводов-гигантов. Бомби – не хочу, даже прицеливаться особенно не надо. Промахнуться невозможно.

Конечно, начались пожары. Там треугольником стояли три огромных нефтехранилища. Вернее, нефтяных озера. Таких больших, что по поверхности на лодках плавать можно. При бомбёжке они все загорелись, и нефть потекла в Волгу. Я тогда как раз на цель заходил и вижу: река горит! Местами на всю ширину Волга была покрыта пламенем. Жуткое зрелище…»

До войны в городе проживало 400 тыс. человек – Сталинград был довольно крупным област­ным центром. К 23 августа, когда немцы вышли к Волге, успели эвакуировать около 100 тыс. Ещё примерно 80 тыс. перевезли на левый берег позднее, но в Сталинграде осталось много гражданских лиц, в основном женщин и детей. До самого начала уличных боёв они рыли окопы и строили оборонительные сооружения. Оставшиеся мужчины, которых ранее не призвали в армию, – рабочие сталинград­ских заводов, пожарные, милиционеры – вошли в состав народного ополчения и почти поголовно погибли в мясорубке первых дней обороны города. Из тех жителей, что остались на правом берегу Волги, примерно 40 тыс. погибли при первом массированном авианалёте на Сталинград, когда было разрушено более половины жилого фонда.

«За Волгой земли нет»

Крылатую фразу «За Волгой для нас земли нет» приписывают то снайперу Василию Зайцеву, то генералу Василию Чуйкову. Сам военачальник после войны утверждал, что «слова народные». Как бы то ни было, генерал-лейтенант Чуйков был назначен командующим 62-й армией, которая обороняла Сталинград, за сутки до решающего немецкого штурма. Командарм оказался в ситуации без выбора: вот тебе неподготовленный к обороне город, вот тебе потрёпанные в боях войска, делай что хочешь, а Сталинград не сдавай. За всё отвечаешь головой!

Вот тут и произошло то, что весь мир воспринял как самое настоящее чудо! Сталинград дер­жался. Когда 62-я армия заняла жёсткую оборону в развалинах города (отступать-то некуда!), проявились лучшие природные качества русского солдата – решительность и инициативность. И это несмотря на то, что бой в населённом пункте считается самым тяжёлым в военной науке. В таких условиях теряет смысл большая часть того, чему учат офицеров в военных училищах. Основной боевой единицей, в отличие от войны на открытых пространствах, становится не полк, не батальон, даже не рота, а штурмовая группа из 10–15 человек, которой легче вклиниться в оборону противника.

Танк из средства прорыва превращается в кочующую огневую точку, которая имеет шансы выжить в городе только под прикрытием пехотного взвода, пулемётной команды и отделения сапёров, которые расчищали перед танком завалы битого кирпича.

Классическая полевая фортификация при войне в городе теряет всякий смысл: вырыть блиндажи и ходы сообщения просто не представляется возможным. Их заменяют руины зданий и трубы канализации.

Но победа стоила дорого. В город беспрестанно везли через Волгу подкрепление. Участ­ник тех событий Виктор Некрасов, автор повести «В окопах Сталинграда», писал, что к тому моменту, когда новички добирались до передовой, немц­ы успевали убить 5–10 человек из 20. Но те, кто добирался, очень быстро становились закалёнными бойцами.

Особым ожесточением, даже какой-то остервенелостью с обеих сторон отличались бои за сталинградский элеватор в 20-х числах сентября. Об этом можно прочитать и в советских, и в немецких мемуарах. Вот что наши пишут про последний день обороны элеватора: «Бой разгорался внутри здания. Мы чувствовали и слышали шаги и дыхание вражеских солдат, но из-за дыма видеть их не могли. Бились на слух». А вот что пишут немцы: «22 сентября. Сопротивление в элеваторе сломлено. Мы нашли трупы сорока убитых русских. Половина из них в военно-морской форме – «морские дьяволы». В плен взяли одного тяжелораненого, который не может говорить…»

Операция «Уран»

Сейчас кажется, что идея окружения противника при помощи сходящихся фланговых ударов была вполне очевидной и неизбежно должна была прийти в голову любому грамотному штабисту. Но тогда выполнять решение Ставки на месте были посланы три человека – Георгий Жуков, Александр Василевский и Леонид Говоров. Жуков курировал Сталинградский фронт, Василевский – Донской, Говоров – Юго-Западный. Вот их по прошествии 77 лет можно считать авторами победы под Сталинградом, хотя выполняли они консолидированное решение советской военно-политической элиты.

Выполнять решение Ставки на месте были посланы три человека – Георгий Жуков, Александр Василевский и Леонид Говоров, все трое – маршалы

Сталинградским фронтом командовал генерал Ерёменко, Донским – генерал Рокоссовский, Юго-Западным – генерал Ватутин. 19 ноября после мощной артподготовки Ставка начала операцию «Уран». Более миллиона советских солдат и офицеров перешли в наступление северо-западнее и юго-восточнее Сталинграда. Первый удар пришёлся по немецким союзникам («сателлитам», как их называл Сталин). Под Сталинградом воевали итальянцы, венгры, румыны, был даже Хорватский полк. Боеспособность «сателлитов» была гораздо ниже, чем у нем­цев, они бросили позиции, побежали или стали сдаваться в плен. Контрудары сил вермахта, которые на флангах стояли во втором эшелоне обороны, успехов не принесли. 23 ноября кольцо вокруг Сталинграда сомкнулось. В окружение попали 22 дивизии и 160 отдель­ных частей вермахта общей численностью в 330 тыс. человек.

Прорвать кольцо снаружи нем­цы не смогли, а попытки прорыва изнутри Гитлер Пау­люсу запретил. Он до самого конца не хотел, чтобы немецкие войска уходили из Сталинграда. Десяткам тысяч немецких солдат это стоило жизни.

9 января 1943 г. советское командование предъявило немцам ультиматум о капитуляции, который те отвергли. 10 января началась ликвидация Сталинградского котла. 26 января немецкую группировку рассекли на две части – южную в центре города и северную в районе Сталинградского тракторного завода и завода «Баррикады».

2 февраля 1943 г. в плен Красной армии сдалась 91 тыс. немецких солдат и офицеров. Из них в Германию вернулось не более 20% – остальные умерли от истощения, дизентерии и других болезней.

Правда  и  вымысел

Миф № 1. Гитлер приказал наступать на Сталинград из-за того, что был мистиком. Захватить город имени своего главного соперника фюрер считал крайне важным. 

Если мистические мотивы в решении Гитлера отложить второе наступление на Москву и летом 1942 г. обратить взор на юг имели место, то они были не главными. После того как в Харькове была окружена 200-тысячная советская группировка, перед нем­цами замаячила возможность выйти к Волге и Северному Кавказу. Первым результатом этого было бы то, что Красная армия осталась без горючего. В те годы нефть в СССР  добывали только в Баку и Грозном. Одновременно Германия  решила бы и собственные проблемы с топливом.

Миф № 2. Под Сталинградом СССР потерял в разы больше солдат, чем Германия.

СССР потерял действительно больше солдат. По последним подсчётам, безвозвратные и санитарные потери Красной армии составили 1 129 619 человек. Самыми крупными потерями в технике был 4341 танк и самоходная артиллерийская установка.

Германия и союзники потеряли 841 тыс. человек – примерно столько же, сколько до этого на всём советско-германском фронте. При этом у немцев, по их собственным оценкам, убыль в танках равнялась их 5-месячному производству в самом Третьем рейхе и во всей покорённой Европе.

Миф № 3. Советская операция «Уран» стала для немцев полной неожиданностью.

Нет. Как отмечал в мемуарах бывший начальник отдела армий Востока германской военной разведки Рейнхард Гелен, «4 ноября 1942 года поступило важное донесение по линии абвера. В нём говорилось: «По полученным от доверенного лица сведениям, 4 ноября состоялось заседание военного совета под председательством Сталина, на котором присутствовали двенадцать маршалов и генералов... Было решено провести все запланированные наступательные операции ещё до 15 ноября, насколько это позволят погодные условия. Главные удары: от Грозного в направлении Моздока, в районе Нижнего и Верхнего Мамона в Донской области, под Воронежем...»

Миф № 4. «Воздушный мост» мог спасти 6-ю армию.

Для снабжения окружённых под Сталинградом войск ежедневно надо было доставлять по 500 тонн груза. Чтобы решить задачу, на юг России перебросили практически всю военно-транспортную авиацию Германии – почти 600 самолётов. Несмотря на все усилия, люфтваффе даже на пике могущества этой армады не смогли обеспечить даже 300 тонн. Обычно в «котёл» удавалось доставлять по 60–80 тонн грузов ежедневно. После того как окружённые потеряли свой последний аэродром Гумрак, Сталин­град превратился в кладбище немецких самолётов. С учётом машин, уничтоженных на земле, Германия лишилась примерно 500 транспортников. Как писал после войны немецкий генерал Ганс Дёрр, «не только сухопутные войска, но и авиация потеряла под Сталинградом целую армию».