Запрещены или забыты

Где достать литературу белорусов?

Владимир Некляев, поэт, прозаик, общественно-политический деятель, кандидат в президенты Беларуси на выборах 2010 года:

- Состояние белорусской литературы можно определить такой фразой: «Есть кому писать, да некому читать». Упадок культуры - общая проблема для стран постсовет­ского пространства, но у нас она усугубляется ещё и языковой ситуацией. Дело в том, что белорусский язык отнесён Ю­НЕСКО к группе исчезающих, и, соответ­ственно, белорусскоязычного читателя, если перефразировать одного из персонажей Ильфа и Петрова, уже нет - и скоро совсем не будет.

Чтобы понять глубину проблемы, вот две иллюстрации к ней. Когда в декабре 2010 г. меня, кандидата в президенты Беларуси, арестовали якобы за попытку смены власти неконституционным путём, в белорусском КГБ, насчитывающем 12 тысяч сотрудников, нашёлся только один следователь, способный вести допрос на белорусском языке. Большой, конечно, секрет, какие национальные интересы защищает это ведомство, но национальный язык для него, как и для всех остальных белорусских государственных структур, интереса явно не представляет, хоть он и является государст­венным.

Когда в сентябре 2012 г. белорусские дети пошли в школу в Могилёве, областном центре с населением около полумиллиона человек, в единственный бело­русскоязычный класс единственной белорусской школы пришёл единственный ученик - это национальная катастрофа. Уничтожается язык, а вместе с ним вся национальная культура. Писатели пытаются этому противостоять - делают, что могут. Прежде всего из-за этого я, поэт, и пошёл в политику.

К сожалению, положение дел таково, что ни для ваших, ни для наших нынешних элит язык не является ценностью. За него не купишь футбольный клуб «Челси» или калийный комбинат. Поэтому бессмысленно (просто некому) объяснять, что другой язык - это не только другая литература, другой язык - это другой народ, а значит, другая страна.

Вот почти десять лет назад не стало Василя Быкова, белорусского писателя с мировым именем, и до сих пор ничего не сделано для увековечения его памяти - даже улицы своего имени он не удостоился. В 2010 г. гражданская кампания «Говори правду!» собрала более ста тысяч подписей под письмом с предложением назвать именем Быкова улицу в Минске. Президент Лукашенко упёрся: «Нет!» Почему? А с трёх раз угадайте... Улицы своего имени Быков не удостоился, зато были изданы его стихи. Что из того, что он их не писал? Лукашенко сказал, что их читал, значит, они должны быть. И стихи (жуткая графомания какого-то однофамильца Быкова) вдруг «находятся» и издаются... На должность услужливого дурака ни в Беларуси, ни в России никогда не было свободных вакансий - и эта проблема серьёзнее проблемы плохих дорог.

Есть ли сегодня в Беларуси разделение литературы на официальную и оппозиционную (запрещённую), как это было в советские времена? Да. Прин­цип раскола прост: «Тот, кто хочет от власти кормиться, должен ей служить». Вернее, прислуживать. Так образовались Союз белорусских писателей (оппозиционный) и Союз писателей Беларуси (провластный). Первый, разумеется, никак не поддерживается (более того, он ограблен, власть бесцеремонно отняла у него всё имущество), второй финансируется из бюджета. Все более-менее известные белорусские писатели (Светлана Алексиевич, Рыгор Бородулин, Геннадий Буравкин, Янка Брыль, Василь Быков, Виктор Козько, Иван Шамякин) относились и относятся к первому. Второй возглавил отставной генерал милиции. Члены двух этих творческих союзов существуют в очень неравных условиях. Оппозиционный формально не запрещён, но есть так называемый «чёрной список писателей» (как, впрочем, и музыкантов), и если ты в нём числишься - ты изгой. Тебе нет доступа не только к государ­ственным издатель­ствам и СМИ, но и к книжным магазинам. Никто не предоставит помещения (побоятся) для презентации новой книги, встречи с читателями. А о литературных вечерах в школах, институтах, библиотеках, которые раньше проходили если не ежедневно, то через день, можешь и вовсе забыть...

Но мне хочется здесь вспомнить один касающийся поэзии эпизод, который произошёл, когда я был арестован. Однажды, будучи дежурным по камере, я выносил мусор и увидел газетный обрывок - использованный в клозете клочок.

Изолированный от всякой информации, я представления не имел о том, что происходит за тюремными стенами, а тут вдруг - обрывок газеты... Я смотрю на него и разбираю слова: «Держись, Володя! Твой брат Евгений Евтушенко». Мне горло перехватило... В людях неистребимо человечье - его не вытравить, не изгадить, оно прорастает из грязи - порывом человека к человеку. И если на земле ещё есть поэзия, так она в этом! И только это стоит переводить, передавать друг другу, чтобы мы не кончились как люди ещё до конца света.

Читайте по теме:

10 книг из Белоруссии