Мурза был выше крестьянина

«Всадник-башкир». Художник А. Орловский, 1823 г.

Церковнославянский - официальный язык московского царства?

Расширение Московского государства на восток и включение в империю многих неславянских народов несколько веков назад привело к возникновению своеобразного славяно-тюркского симбиоза на просторах Евразии. Русское дворянство в те времена на три четверти было монголо-татарского происхождения от Апраксиных, Алябьевых, Аксаковых до Юсуповых. Напомнить об этом сегодня решил Рустем Вахитов, этнолог, кандидат философских наук, доцент Башкирского государственного университета, опубликовав недавно в Интернете статью «Империя и нация в русской истории». Что послужило поводом для неё, автор рассказал «СтоЛИЧНОСТИ».

Р.В.: — Сегодня, в то время как политические активисты на площадях скандируют «Россия для русских!», в кругах интеллектуалов не утихают споры, какой быть России — русским национальным государством или государством многонародным, имперским. Мы воспринимаем нации и национальные государства как нечто существовавшее всегда. Но это не так. Такой крупнейший специалист по этому вопросу, как Эрнест Геллнер, убедительно доказал, что нации и национальные государства появляются в эпоху модерна и являются результатом перехода к обществу индустриального типа. А до этого в традиционном аграрном обществе люди были объединены в полиэтнические государства — империи, которые охватывали огромное количество локальных этнических, профессиональных и религиозных общин. Там отсутствовала однородная культура, которую мы могли бы идентифицировать как национальную. Люди не чувствовали там себя частью такой общности, как нация. Их объединяли не язык и культура, а скорее политическое подданство, верность одному суверену.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: — Московское царство можно отнести к традиционной империи или нет?

Р.В.: — Московское царство было типичным донациональным государством или традиционной империей. Историческая действительность полностью опровергает миф, что это было русское государство. И русские не были тождественны политической элите. Татарский мурза, перешедший на службу к русскому царю, стоял на социальной лестнице выше, чем русский крестьянин. Причём элита была отделена от народов
царства различными культурными перегородками, она даже говорила на другом языке, нежели великорусское простонародье. Официальным языком Московского царства был своеобразный средневековый вариант церковнославянского. На нём писались богословские и философские трактаты, литературные произведения. Он лежал в основе и так называемого приказного языка, на котором издавались законы и указы, велась политическая корреспонденция.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: — А ещё какие языки были популярны?

Р.В.: — Однажды Пётр Савицкий написал, что в период Московского царства в Кремле звучала татарская речь. Это и понятно: в государство входили и тюркские народы. Причём московская элита понимала татарский язык, что неудивительно: многие русские аристократы были потомками ордынских князей. Сам царь Иван Грозный по линии матери восходил к ханам Золотой Орды. Но надо заметить, что одного единого «национального» языка в государствах такого типа нет. Тут много разных культур, общин, языков. Даже живая разговорная речь великороссов этого периода — совокупность большого количества диалектов, ни один из которых не воспринимался как общепризнанная норма. Литературный русский язык возникает только в эпоху Пушкина.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: — Но ведь религия Московского царства — русская, православие?

Р.В.: — Действительно, Московское царство было православным государством. Но в XVI-XVII вв. православие не воспринималось как национальная религия русских. В Московском царстве были и мусульмане. Так, башкиры, вошедшие добровольно в его состав при Иване Грозном, оставались мусульманами. Здесь следует вспомнить, что все народы обладали автономией. Те же башкиры платили ясак и выставляли воинов для московского войска в случае войны. Во всём остальном они повиновались своим старшинам и жили на своей земле, принадлежность которой башкирским родам московский царь утвердил специальными грамотами. Такая форма устройства и управления была типична для всех донациональных полиэтнических преобразований — империй традиционного типа.

Кстати, Советский Союз во многом напоминал такую империю. Союзные и автономные республики формально считались своеобразными социалистическими национальными государствами — результатами самоопределения тех народов, которые согласно советской пропаганде якобы дискриминировались при царизме. Но на самом деле это были имперские провинции, где общинам предоставлялась возможность жить в согласии со своими обычаями и традициями при полной политической лояльности имперскому центру. В России всегда присутствовал такой автономизм — башкир и касимовских татар в Московском царстве, народов Кавказа, Средней Азии, финнов, поляков в период Российской империи и т. д. Именно поэтому наша страна сохранила практически все народы, которые жили и живут на её территории. На Западе, пошедшем по пути создания национальных государств, всё сложилось иначе. В. В. Кожинов писал, что Европа — это кладбище народов: из 200 европейских народов, которые жили там в Средние века, осталось лишь около 20 европейских наций. Нации поглотили малые народы.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: — Наверняка и в Московском царстве, и в Российской империи были межнациональные проблемы. В чем различие между ними — в ту эпоху и в наши дни?

Р.В.: — Безусловно, в отношениях между народами во все времена присутствует элемент ксенофобии. Он неустраним. Людей всегда раздражают чужаки, которые не так одеваются, не так себя ведут... В традиционном обществе большую роль играет религия, поэтому сюда добавляются еще и межрелигиозные столкновения. Но разница, безусловно, есть. В традиционном обществе не было политического национализма. Он —порождение современного мира. Людям традиционного мира показался бы абсурдным сам принцип национализма: «один народ — одно государство». Принадлежность к одной этнической группе там не рассматривалась как основание для политического единства. Люди объединялись на основе общности религии, политических предпочтений, идеологии. Вспомните книгу Александра Дюма «Три мушкетера», в которой описывается жизнь Франции Старого Порядка. Когда мы говорим о друзьях-мушкетёрах, разве мы задумываемся, что д’Артаньян был не французом, а гасконцем (французским баском). Он говорил по-французски с акцентом, это для него не родной язык. Он имел характерную нефранцузскую внешность. Он выделялся среди парижан, как кавказец в современной Москве. Кстати, он и вел себя соответствующе — приехав в Париж, первым делом пошел к другу отца — гасконцу де Тревилю — с просьбой о протекции. Аналогия полная — представьте молодого кавказца, который, приехав в Москву, идет к другу отца, ставшему проректором в московском вузе. Но Арамис и Портос — чистокровные французы, и они д’Артаньяна принимают как своего. Им не важно, где он родился, им важно, что он тоже дворянин, католик и служит королю.

Конечно, донационалистическая эпоха знала межэтнические конфликты, но никакой борьбы за национальную независимость, за создание своего национального государства тогда и в помине не было. Хотя современные националисты, создавая мифы об истории своего народа, постоянно совершают такого рода подтасовки. Так, татарские националисты пытаются представить взятие Казани войсками Ивана Грозного как русско-татарскую войну, а в защитниках Казани видят борцов за национальную независимость. Но ведь там на стороне Ивана Грозного были и служилые татары, на стороне казанцев — определенное количество русских наемников, а само понятие суверенитета нации было незнакомо ни тем, ни другим, оно появилось в Европе в эпоху Просвещения, то есть через двести лет.

Политический национализм очень опасен, особенно в такой стране, как наша. В России живет около 100 народов. Представляете, что будет, если каждый попытается создать свое государство? Это значит, одни народы станут государствообразующими, другие нацменьшинствами, начнутся этнические миграции. У нас не просто сто народов живут вперемешку, у нас огромное количество межнациональных браков, делить нас на национальные квартиры — это резать по живому.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: — Что же делать?

Р.В.: — Современные идеологи национал-демократии пытаются доказать, что полиэтнические империи принадлежат прошлому, что если мы хотим быть современным обществом, то нужно идти по пути создания национальных государств. Но это заблуждение — считать, что нет альтернативы националистическим проектам. Российская империя в значительной мере была обществом модернистским, она имела свою промышленность, литературу, систему образования, то же самое можно сказать и о Советском Союзе. Но они не были национальными государствами, такими как Франция или Германия, не были они и колониальными империями западного типа, наподобие Британской. По сути они были империями традиционного типа — и фактически не имели серьёзных внутренних конфликтов на этнической почве. У нас есть свой положительный опыт, мы должны учесть и творчески развить его, а не гнаться за позавчерашним западным «универсальным рецептом», тем более что смешно копировать национальные проекты Европы XIX в., когда сама Европа уже переходит в постнационалистическую эру и от них отказывается.