Как по нотам

Фото: Фото из книги Э. Ханка «То ли ещё было...»
«Эдуард Хиль спел „Потолок ледяной“ и сделал песню популярной»

«На белорусском языке у меня есть две легендарные песни. «Завируху» исполняли «Верасы», а «Сябры» пели «А я лягу-прилягу».

Композитор Эдуард Ханок – автор огромного количества советских шлягеров. Это та музыка, которая объединяет людей, разделённых границами и визами.

Мама у Ханка – украинка, папа – еврей. Родился он в Казах­стане, играл в футбол на Колыме, учился в Москве, работал в Кривом Роге, а народным артистом стал в Белоруссии. В интервью «СтоЛИЧНОСТИ» Эдуард Семёнович рассказал о местах, через которые прошла его линия жизни, и песнях, сделавших его знаменитым.

«Опять икра?!»

– Что-то из своего казахстанского детства помните?

– Я родился в Кустанайской области, в Фёдоровском районе, в совхозе им. Молотова. Но в памяти всплывает только вокзал, с которого уезжал из Казах­стана. Больше ничего, слишком был мал. Мне было лет семь, когда семья переехала в город Слуцк в Минской области. Из того периода помню подъезд нашего дома и припаркованную рядом с ним «эмку» (легковой автомобиль ГАЗ-М1, производившийся с 1936 по 1942 г. – Ред.). Мама работала в горкоме партии инструктором, отец дошёл до Берлина и уволился из армии в звании капитана, потом был парторгом. Его переводили с одного места работы на другое, поэтому мы кочевали по стране. В конце концов мы оказались в Бресте, где отец работал в лагере для военнопленных нем­цев. Мы на эту тему никогда с ним не общались. Ещё воспоминания из детства – в моей 7-й брестской школе, которая почему-то называлась гвардейской, учились одни мальчики. И я мечтал оказаться в 12-й школе, где были одни девчонки.

– Как вы стали музыкантом в немузыкальной семье?

– Наверное, всё началось в Северном военном городке, где мы жили до того, как дали квартиру в Бресте. Утром солдаты делали под музыку зарядку, а я, будучи совсем юным мальчишкой, выбегал из дома и бил себя по животу, отстукивая ритм. Вот и подхватил «музыкальную бациллу» (смеётся). Дальше родители отдали меня в музыкальную школу по классу фортепиано. Занимался я нерегулярно, потом мы в очередной раз переехали, в этот раз на Колыму. Отца направили на золотые прииски в должности замначальника прииска по политчасти. Вот там я уже разгулялся в плане музыки – увлёкся аккордеоном. Часто выступал с аккордеоном на различных школьных вечерах. Когда мы возвращались с Колымы, то ехали через Москву. Там, на Даниловском рынке, отец купил мне настоящий немецкий аккордеон «Вельтмайстер».

– Колыма с чем ассоциируется?

– Дело в том, что отца переводили с одного прииска на другой, поэтому мы с братом Владиленом жили в интернате районного центра. В тот период я очень увлекался футболом и даже входил в сборную школы. Однажды нам выдали форму – майку, трусы, гетры, щитки, бутсы. Какая же это была радость! Но на следующий день нас забрали родители из интерната. Футбольную форму пришлось сдать. И у меня осталась детская травма из-за того, что так и не удалось сыграть в этой красивой форме (смеётся). Ещё помню, что в магазинах на приисках часто заканчивались все продукты, на полках оставались только… красная и чёрная икра и крабы в банках. Хлеба могло не быть, а икра была. Я на неё уже смотреть не мог, каждый раз думал: «Опять икра?!»

«А в зале собрался бомонд»

– Когда к вам пришёл первый успех как к композитору?

– Настоящий успех пришёл в 1971-м. Но до этого, когда ещё учился в Московской консерватории, я написал «Голубую песню». Там такие слова, которые написал поэт Алексей Асин: «Встретились впервые мы у моря, шла навстречу мне ты в голубом. И с тех пор люблю всё голубое и пою всегда о голубом». Пел её тогда популярный певец Олег Ухналёв. Но большого успеха песня не имела. Сейчас она вызывает у меня улыбку, потому что слушается совсем по-другому в нынешних реалиях.

– Это правда, что вы учились в консерватории вместе с Алексеем Рыбниковым?

– Да, я окончил с отличием Минское музучилище и пос­тупил в Московскую консерваторию. С Алексеем Рыбниковым мы учились параллельно – он у Хачатуряна, я у Дмитрия Кабалевского. Хочу рассказать одну историю о Дмитрии Борисовиче. Вечерами после учёбы я подрабатывал в ресторане «Будапешт». Когда шёл XXII съезд партии, делегаты московской парторганизации ужинали в этом ресторане после заседаний. Как-то вечером сижу за роялем в «Будапеште», играю «Караван» Эллингтона. Смотрю, в зале собрался бомонд, сплошные знаменитости, глаза разбегаются. В это время меня кто-то отодвигает, поворачиваюсь – стоит мой педагог Кабалевский, которому тоже захотелось поиграть. Он меня отодвинул и продолжил играть «Караван». После этого Дмитрий Борисович пригласил меня за свой столик, где сидел композитор Тихон Хренников. Тот начал мне сочувствовать: мол, бедный студент вынужден подрабатывать в ресторане. Хотя я тогда был далеко не бедным студентом – меня и кормили бесплатно, и чаевые хорошие были. В общем, сижу за столиком со знаменитостями, мне положили еды, налили рюмочку. Показав на рюмку, я спросил у директора ресторана, который находился рядом: «На работе нельзя?» Он мне жестами разрешил: можно. Я на радостях махнул эту рюмку. Но вместо водки там оказалась простая вода. То ли перепутали, то ли пошутили надо мной. Мне так хотелось выпить с такими людьми. И было обидно, что не удалось.

«Ясь и Янина»

– «Песняры» тоже пели ваши песни, которые вошли в фильм «Ясь и Янина». Расскажите об этой работе.

– Ясь и Янина – обыкновенные парень и девушка с белорусскими именами. Часть фильма мы снимали в городе Гомеле на берегу реки Сож. И гостиница, в которой мы остановились, называлась так же. Мулявин был в хорошем настроении, позвонил кому-то и сказал: «Приходи, я в Сожу». В этом фильме в исполнении «Песняров» прозвучали две мои песни – «Ты моя надежда, ты моя отрада» и «Жили-были» («мы с тобой, и была у нас как песня на двоих одна любовь»). Эти песни сыграли важную роль в моей жизни. Я в какой-то момент жил в Кривом Роге, период работы над фильмом как раз совпал с переездом в Брест. Переезд всегда сбивает с толку, ты находишься в прострации. Спасибо Мулявину, та занятость вытащила меня из деп­рессии.

Эдуард Ханок, Владимир Мулявин и Иосиф Кобзон. Фото из книги Э. Ханка «То ли ещё было...»

– С «Песнярами» вы больше не сотрудничали?

– Они спели ещё одну мою песню, которая вошла в мультфильм «Квака-задавака». Он получился не очень удачным, но его оправдывает хотя бы то, что в нём спели «Песняры», которые тогда были на пике популярности. Тогда ещё в группе солировал Анатолий Кашепаров. Больше у нас с «Песнярами» ничего не было. 

– Почему?

– Потому что мы разные люди, это не мой коллектив. Так бывает. Например, с Муслимом Магомаевым мы тоже разные. Что, впрочем, не отменяет того, что любимой моей песней Магомаева была «Потолок ледяной».

Именная ёлочка и скамейка

– А как вы оказались на Украине?

– Мы с женой поженились и тут же разъехались – я отп­равился на учёбу в Москву, в консерваторию, а супруга поехала в Кривой Рог, где жила её сестра. У меня не было возможности взять жену с собой. Окончив консерваторию, я вернулся к своей Ляле на Украину. Жена преподавала в музыкальной школе, а я работал в пединституте на музпедфакультете. В тот период я и написал «Потолок ледяной», после чего стал довольно часто ездить в Москву. Сейчас могу признаться, что ездил по студенческому билету одного из своих студентов – мы с ним были очень похожи. Во всяком случае меня ни разу не засекли. Студенческий билет тогда давал 50%-ную скидку на билеты.

– Ваша супруга – украинка?

– Моя супруга Евлалия (для меня просто Ляля) Ивашко – белоруска с польскими корнями, у неё много род­ственников в Польше. Просто её сестра выш­ла замуж и уехала в Кривой Рог. Ляля какое-то время жила там.

– Вы родились в Казахстане, жили в России, на Украине, в Белоруссии. Вы кроме рус­ского знаете ещё какие-нибудь языки?

– Украинский и белорусский понимаю, но говорить и писать не могу. Мы как дети военных были освобождены от необходимости учить белорусский язык.

– Но песни на белорусском и украинском языках у вас тем не менее есть?

– Как же без них? Одна из них, «Верба», на украин­ском языке, была популярнейшей в 1973 г. Пел её ВИА «Самоцветы». Там такие слова (напевает): «Бiля млину калина, бiля ставу верба, бiля тину дiвчина, бiля серця журба». «Самоцветы» эту песню до сих пор поют. Недавно в свой репертуар её взяла Таисия Повалий. Три года назад на празднике «Купалье» она пела «Вербу», и ей подпевал наш президент Александр Лукашенко. На белорусском языке у меня есть две легендарные песни. «Завируху» исполняли «Верасы», а «Сябры» пели «А я лягу-прилягу».

– В Бресте стоит ваша именная скамейка с фразой из песни «Малиновка». Другие «памятники» в Белоруссии есть?

– Ещё есть ёлочка у филармонии в Минске. У всех народных артистов Республики Беларусь в скверике Мулявина есть именные ёлочки.

«Могу приготовить только кофе и чай»

– А кто ваши родители по национальности?

– Мама у меня – украинка, а папа – «юрист» (еврей. – Ред.), как сказал бы Жириновский. Но я воспитывался в Советском Союзе, поэтому мироощущение у меня соответ­ствующее.

– Можете приготовить какое-нибудь национальное белорусское блюдо – может, драники?

– Я очень люблю драники. Но сам приготовить могу только чай и кофе. Или пряник достать из шкафа (смеётся). Есть люди – кулинары по своей природе. У меня к кулинарии совершенно нет предрасположенности.

– Кроме белорусского у вас есть и российский паспорт. Когда вы его получили?

– В 2000 г. я приехал Москву. Мы работали с Ильёй Резником, написали песню «Служить России». Он – слова, я – музыку. Эту песню я впервые исполнил перед президентом России 9 Мая после Парада Победы. Вскоре после этого, в 2001-м, я получил граждан­ство РФ. Для вручения меня вызвали в посольство России в Белоруссии и сказали: «Вам дали российское гражданство и прописку – по тому адресу, где находится посольство России в Белоруссии».

– Как часто пользуетесь российским паспортом?

– Мне гражданство РФ очень помогло в пандемию. В Россию въезжал по российскому документу, домой – по белорусскому. Никаких проблем не было.

«Одна главная, другая любимая»

– Есть ли среди ваших песен любимая, главная?

– У меня есть и любимая, и главная песни. Самая любимая – «Самурай». Объясню почему. Эта песня без всякой раскрутки и рекламы способна уложить любую аудиторию. В прошлом году на «Славян­ском базаре» в Витебске это была единственная песня, которую зал слушал стоя. А все остальные песни – это не мои заслуги. Эдуард Хиль спел «Потолок ледяной» и сделал песню популярной. Богатиков, Пахоменко, «Верасы» делали мои песни популярными. А «Самурая» я пою сам. И получаю от исполнения настоящий кайф! Поэтому считаю её любимой. А главная моя песня – это «Служить России». С 2016-го она является официальным гимном Юнармии, почти каждый год звучит на параде. Под неё тоже залы встают. Для человека, рождённого в Советском Союзе, это высшее достижение.

Эдуард Хиль, «Зима»
(Э. Ханок – С. Островой)

Потолок ледяной, дверь скрипучая,
За шершавой стеной тьма колючая.
Как пойдёшь за порог – всюду иней,
А из окон парок синий-синий.

«Верасы», «Завируха» 
(Э. Ханок – Г. Буравкин)

Ты куды мяне клiчаш, паслухай.
Завiруха мяце завiруха,
На дварэ нi машын нi людзей,
На дварэ нi машын нi людзей

«Сябры», «Вы шумите, берёзы» 
(Э. Ханок – Н. Гилевич)

А я лягу-прылягу
Край гасцінца старога,
Галавой на пагорак
На высокі курган.

Алла Пугачёва,  «Песенка первоклассника»
(Э. Ханок  – И. Шаферан) 

Нагружать всё больше нас
Стали почему-то.
Нынче в школе первый класс
Вроде института.

«Верасы», «Малиновка»
(Э. Ханок – А. Поперечный)

Прошу тебя, в час розовый
Напой тихонько мне,
Как дорог край берёзовый
В малиновой заре.