Государев человек

Фото: личный архив А. Грибанкова
Полковник полиции Алексей Грибанков - 20 лет в строю

Война - самая тяжёлая на свете мужская работа

Кавалер ордена Мужества Алексей Грибанков стихи начал писать в 1996 году на Чеченской войне. Тот год был, пожалуй, самым тяжёлым в его жизни - в январе погиб командир их подразделения. А вскоре один за другим ушли и другие боевые товарищи.

Минуло 16 лет. Алексей Грибанков по-преж­нему в строю и недавно получил звание полковника полиции. Почти одновременно вышел его поэтический сборник «Дорогой к Храму Вечному идя…», где он пишет: «Мне говорят - пора забыть / О том, как пот стекал по скулам, / О том, как нам хотелось жить, / Когда война рвала и гнула». Но забыть не получается. В интервью «СтоЛИЧНОСТИ» Алексей рассказал, как война сочетается с поэзией, об эпиграммах на начальство, о чудаках, из-за которых он чуть было навсегда не расстался с МВД.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - Алексей, вы ведь изначально планировали гражданскую карьеру, даже окончили Московский институт управления. А в итоге оказались в СОБРе (специальном отделе, потом - отряде быст­рого реагирования) ГУОП МВД России.

А.Г.: - Срочником я попал в десантные войска. И после демобилизации продолжал прыгать с парашютом, много занимался спортом. Жизнь свела с сотрудниками СОБРа, который тогда только-только создавался. Прошёл необходимую подготовку, начал службу. Участвовал в операциях первой и второй Чеченских кампаний.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - Несколько лет назад я делала материал о первом Герое России среди военных медиков - Владимире Белове. Он был в Чечне в 1995-1996 гг. и рассказывал: «Когда в январе подморозило, мы складывали трупы ребят во дворе медсанчасти штабелями. В нашем полку в январе было 1500 человек, а в марте осталось 700».

А.Г.: - Потери были страшные. Мы сталкивались с тем, что секретная информация уходила на сторону, были случаи продажи оружия боевикам. Голодные и разутые мальчишки-срочники работали без прикрытия - уходя на задание, понимали, что в случае засады никто не спасёт.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - В печально известном Первомайском, освобождая заложников, захваченных бандой Радуева, погиб командир вашего отряда подполковник милиции Андрей Крестьянинов. У него остались трое маленьких детей. Были в вашем отряде и другие потери. Вас наверняка ранит, что сегодня звучит вопрос: «Непонятно, за что воевали в Чечне?»

А.Г.: - За что воевали в Чечне? За Россию, единую и неделимую. За то, чтобы не удалось разделить нас на части и заставить воевать друг против друга. Андрей Владимирович Крестьянинов был одним из тех офицеров, кого называют «слуга царю, отец солдатам». Всегда шёл впереди. Это было его правило - в критических ситуациях быть на передовой линии. Отношение к подчинённым, братьям-бойцам, у него было настолько трепетным, что бывало, видит, человек устал, подойдёт, достанет из кармана конфету, угостит, поддержит: «Вот съешь - и тебе станет легче».

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - Война, где, как вы пишете, «холод и грязь по небритый кадык» и «в ладони сжатый автомат - дороже хлеба и наград», - как эта война сочетается с поэзией?

А.Г.: - В истории России большое количество поэтов, которые были военными. Это и Денис Давыдов, и Бестужев-Марлинский, и Александр Полежаев, и Александр Грибоедов, и Михаил Лермонтов. В энциклопедии спецназа России есть отдельная статья о Лермонтовском летучем отряде. Один из боёв, в 30 км от крепости Грозная (ныне Грозный), поэт описал в стихотворении «Валерик», а ещё в письме: «Нас было всего 2000 пехоты, а их - до 6 тысяч; всё время дрались штыками. У нас убыло 30 офицеров и до 300 рядовых, а их 600 тел осталось на месте... в овраге час после дела ещё пахло кровью...». Остались воспоминания о том, как поэт в красной рубахе на лихом коне бросался на чеченские завалы. Лермонтов командовал разношёрстной братвой, где были казаки, кабардинцы, черкесы, чеченцы, выступавшие на нашей стороне, и т. д. Отряд выполнял особые задания - ходили в разведку, брали пленных, по сути, он был предтечей отечественного спецназа. Кстати, сюжет в романе Дюма, где мушкетёры завтракают в тылу врага, в крепости Ля-Рошель, списан с Лермонтова.

И в современной России достаточно офицеров-поэтов. Игорь Морозов, прошедший Афганистан. Или Герой Советского Союза Валерий Востротин, бывший командир 9-й роты в Афганистане, а потом командир 345-го полка, и многие другие поэты в погонах.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - В вашем творчестве большое место занимает тема Святой Руси и православия: «И мы во след Отеческим заветам / Дорогой к Храму вечному идя, / В лучах лампадой пролитого света / Встречаем Русь, всем сердцем обретя». Когда вы пришли к вере в Бога?

А.Г.: - Я крестился в Елоховском соборе незадолго до того, как пришёл служить в СОБР. Знаю, что в этом храме был крещён  Александр Сергеевич Пушкин. В Елоховском соборе рака с мощами Алексия, митрополита Московского и всея Руси, воспитателя Дмитрия Донского.

Я всегда чувствовал и продолжаю чувствовать поддержку Господа во многих своих делах и начинаниях. Хотя и по затылку получаю (смеётся). Недавно был в Тарханах, где в запаянном цинковом гробу в родовой усыпальнице покоится тело Лермонтова. Можно подойти, дотронуться до гроба. Когда я выходил из усыпальницы, то не рассчитал и крепко приложился затылком к каменному косяку. Подумал: ну вот и Михаил Юрьевич меня благословил.

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - Силовые структуры славятся начальниками-самодурами. Вам приходилось с ними сталкиваться?

А.Г.: - Да, с начальством не всегда всё было гладко. И тут в моей жизни есть одна историческая параллель. Если вы вспомните, был такой критик Виссарион Белинский, который довольно сложно относился к Лермонтову. В какой-то момент и мне достался начальник с фамилией Белинский - с ним сложились, мягко говоря, натянутые отношения. Я написал на него эпиграмму, которая, естественно, до него дошла. Одновременно на стол к Белинскому легло указание, чтобы наше подразделение приняло участие в первом Всероссийском литературном конкурсе МВД «Доброе слово». И начальник мне отписал: «Принять участие лично». Я отправил стихи и взял Гран-при. Это было в 2009 году. А ещё раньше был начальник (во время службы в СОБРе), который не с самым добрым чувством отправил меня на межрегиональные соревнования по рукопашному бою. Подозреваю, он надеялся, что мне там что-нибудь сломают и я забуду, как критиковать начальство. Но я приехал с золотой медалью (смеётся).

«СтоЛИЧНОСТЬ»: - У вас не возникало желания уйти из МВД?

А.Г.: - А я уходил. Когда ситуация столкнула с некоторыми чудаками, я терпел, а потом решил уволиться. Выслуга лет позволяла. Но получилось, что через год мне предложили вернуться. Я знал людей, с которыми предстояло работать. И принял решение.

Было такое понятие - «государевы люди». Не хочется превращаться в какого-то частника, собственника. Хочется оставаться государевым человеком. Продолжать сражаться за Отечество.

Алексей Грибанков

Не вмени…

Богу слава! Тем и жили.
Не вмени, Господь, в вину,
Что Отечеству служили
Мы в «бесславную» войну.

Что, присягу принимая,
Чести воинской верны,
Пали, землю обнимая,
Под знамёнами страны.

Пусть забыты мы до срока,
Не отпеты по чинам,
Пусть гремит салюта рокот,
Расцветая, не по нам.

Не вмени во грех, Владыко,
Этот крест и этот путь.
Мы пред Светлым
стали ликом,
Чтоб Россию помянуть!

4 января 2012 года

Вспоминая войну

Зреет роса на траве,
Ловит рассвета лучи.
Ветер, плутая в листве,
Сонно ветвями стучит.

Тянет с воды пелену
В утро белёсая тьма.
Я вспоминаю войну,
Стылую, словно зима.

Стылую, в мокром поту,
В инее на волосах,
Рваных бинтов наготу,
Рытвины у колеса.

Брошенный в грязном снегу
Серый кавказский январь,
Где от воронок в шагу
Чёрной каёмкою гарь.

Тают картины без слов,
Мутные, словно слюда.
Просто не всем повезло,
Кто возвратился сюда.

Стынет в холодном огне,
И далека, и видна,
Ни на яву, ни во сне
Эта чужая война.

22 июля 2012 года

*   *   *

В. Н. Носкову

Любите нас, пока мы живы,
Седым разлукам вопреки,
Пусть смерть безумная
кружила,
Посеребрив свинцом виски!

Любите до смерти уставших,
Любите, как любили мы,
Любовью горькой, воевавших
И возвратившихся из тьмы!

Любите, ненависть прощая,
Насквозь дурманящую сны.
Любимых к жизни возвращая
С нечеловеческой войны!

24 февраля 2006 года