Поэт с автогеном. Автор знаменитых строк о войне - Деген - вернулся из эмиграции

Фото: автор
Поэт приехал в Москву вместе с женой Людмилой

Поэт-фронтовик, танкист-ас и врач Ион Деген - автор знаменитого и давно ставшего народным стихотворения «Мой товарищ, в смертельной агонии...» - приехал на несколько дней в Москву из Израиля, где он живёт вот уже 36 лет

Вцентральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе легендарный Ион Деген встретился со своими давними друзьями, ветеранами и читателями.

«Мне не нужен микрофон, у меня командный голос, - шутит он, поднимаясь на сцену. И, игнорируя мягкое кресло, добавляет: - И сидеть не люблю, тяжело потом вставать». Пожалуй, в этих словах он весь. На вас смотрят совершенно молодые глаза с хитрым прищуром, сыплются острые шуточки, рассказы в лицах следуют один за другим с лёгкостью и доброжелательностью, будто у этого человека нет за плечами 88 очень непростых лет.

Он родился в 1925 г. в украинском городе Могилёве-Подольском в семье фельдшера. Рано остался без отца. Чтобы помочь матери, с двенадцати лет работал помощником кузнеца. Детство Иона закончилось в 16 лет, когда началась война, и он со своими одноклассниками добро­вольцем пошёл на фронт. Был четырежды ранен, чуть не лишился ноги, ему досталось более 20 осколков и пуль, некоторые из которых так и не удалось извлечь. Однажды он успел выскочить из горящего танка за три секунды до взрыва! Однополчане по ошибке даже занесли его в список убитых, обнаружив на месте взрыва месиво из кусков железа и человеческой плоти. От этой истории осталась фамилия Деген, написанная на обелиске братской могилы в Восточной Германии. Дважды он был представлен к званию Героя Советского Союза, но из-за бюрократических проволочек так и не получил его, только - многочисленные медали и ордена. Встретил Победу командиром танковой роты. Кстати, его экипаж уничтожил во время боёв 12 немецких танков и множество орудий противника. В мирное время Деген с отличием окончил Черновицкий медицинский институт и много лет работал ортопедом-травматологом, защитив кандидатскую, доктор­скую, написав более 90 научных статей. В 1977 г. он с семьёй репатриировался в Израиль, где и живёт по сей день. Но это если рассказывать о его жизни сухим энциклопедическим языком. А если цитировать байки от автора, то получится так...

История о похоронах отца Дегена, который был «всего лишь фельдшером», но о его медицинских познаниях и диагнозах ходили легенды: «За гробом шло больше людей, чем было жителей в нашем небольшом городке. Трудно поверить, но путь от дома до кладбища был разделён на пять отрезков. На первом отца отпевал греко-римский католический священник, на втором - мусульманский муфтий, на третьем - православный батюшка, на четвёртом - большой друг отца ксёндз, с которым отец иногда запирался в костёле, где они слушали органную музыку. И только на последнем отрезке и на кладбище всё шло согласно еврейской традиции».

А вот воспоминание о том, как родилось стихотворение Дегена «Мой товарищ, в смертельной агонии...» (см. «Интересные факты»), которое солдаты пересказывали друг другу на фронте, думая, что автор давно убит. Долгое время оно и после войны считалось «народным», а об авторстве Дегена стало известно только в конце 1980-х. Эти строки читали наизусть поэты Михаил Луконин и Александр Межиров. А Василий Гроссман процитировал их в романе «Жизнь и судьба».

Удивительно, что основой для этого раздирающего душу стиха послужил... анекдот. Такая вот непредсказуемая штука - жизнь. «В нашем взводе командиром танка был Толя Сердечнев. Во время боя он остался без сапога, а у него был редкий, 46-й размер. Такая большая нога была ещё только у нашего замкомбата по хозчасти капитана Баранов­ского. Мы обратились к нему с прось­бой выдать Толе новые сапоги вместо обмоток, в которых он теперь вынужден был шлёпать по холодной грязи. Но тот много дней лишь кормил обещаниями, пока в конце концов я не пригрозил Барановскому, осмелев от выданной нам после наступления водки, что при первом удобном случае сниму сапоги с него самого. Толя сапог так и не получил, и поэтому на следующий день три танкиста, заводилой у которых был, конечно, я, явились в палатку к замкомбату. Он брыкался, как мустанг, и мы представить себе не могли, что у гвардии капитана такой богатый запас площадной брани. Он грозил нам трибуналом и обещал, что сам примет участие в нашем расстреле. Но... на следующий день, слава богу, ничего страшного не случилось. О нашей мальчишеской выходке он никому не сообщил, но сразу выписал себе новенькие сапоги».

Смех смехом, но кровь, смерть товарищей, собственные, названные в госпитале безнадёжными, раны - всё это тоже было. Однако сегодня Ион Деген выглядит бодро и моложе многих своих измождённых нестабильной российский жизнью ровесников. Он внимателен ко всем и к каждому, кто подходит к нему перемолвиться парой слов или за автографом. «Пора его вызволять, а то у нас ещё несколько встреч по расписанию», - шепчет супруга Иона Людмила, увидев, как он увлёкся беседой с одним из гостей. Видавший многое Деген любознателен, как школьник: не устаёт задавать вопросы и восхищаться увиденным.

«Приехав в Москву (визит поэта к нам организован при участии Департамента межрегионального сотрудничества, национальной политики и связей с религиозными организациями города Москвы. - Ред.), я нашёл совершенно изумительных людей. А ведь в Москве, на Соколе, после госпиталя в 1945 г., я ждал демобилизации в своём «мотокостыльном» батальоне - так шутя называли нас, молодых танкистов-инвалидов. Но то душевное тепло, что нас окружало тогда, я снова ощутил сейчас».

На вопрос, не хочет ли Ион Деген вернуться в Россию на постоянное жительство, он вдруг вспомнил, как уезжал в Израиль: «Когда мы в нашей квартире размонтировали перед отъездом книжную стенку, за ней нашли два микрофона! Но я уже несколько лет знал о том, что нас прослушивают, потому что адъютант моего высоко­поставленного пациента - одного из руководителей КГБ - намекнул мне об этом. Я тогда пришёл домой и сказал жене: «Люся, прекращаем все разговоры дома...»

На прощание этот удивительный человек подарил свою новую книгу «Я весь набальзамирован войной» - со стихами, рассказами, воспоминаниями... И ведь срифмовал когда-то озорник Евгений Евтушенко фамилию Деген (хотя он Деген - с ударением на первый слог. - Ред.) со словом «автоген», намекая на то, что литературный талант Иона режет по живому. В этом с ним, пожалуй, не поспоришь.

В новой книге Дегена собраны рассказы и стихи о войне. Фото: автор

Интересные факты



Мой товарищ, 


в смертельной агонии


Не зови понапрасну


друзей.


Дай-ка лучше согрею


ладони я


Над дымящейся 


кровью твоей.




Ты не плачь, не стони,


ты не маленький,


Ты не ранен, 


ты просто убит.


Дай на память сниму 


с тебя валенки.


Нам ещё наступать


предстоит.




Ион Деген, 

декабрь 1944 года