Повторил судьбу отца

Фото: Игорь Харитонов
Симон Осиашвили ни дня не жалел, что резко изменил свою судьбу. У него перед глазами был пример отца, который тоже в своё время прислушался к мудрому совету.

Главный жизненный урок поэта-песенника Симона Осиашвили.

Автор текстов к песням «Дорогие мои старики» и «Не сыпь мне соль на рану» Симон Осиашвили – один из тех, о ком можно смело сказать: «Человек-история». По отцу – грузин, по матери – русский, по месту рождения – украинец. Строки его стихов к песням времён СССР без преувеличения прописались на подкорку почти каждого. А ведь их могло и не случиться, не вынеси он сам урок из прошлого своей семьи.

Именно напутствия отца, Абрама Осиашвили, и его личный пример решимости и авантюризма вдохновили Симона резко поменять свою уже сложившуюся жизнь. В конце 1970-х 25-летний Симон – успешный программист, отправился из родного Львова в Москву, чтобы стать поэтом.

Можешь – делай

– Симон, как же вы решились изменить свою жизнь: поменять город, снова стать студентом и учиться совершенно новой профессии? Не было страшно?

– После зачисления в лит­институт я вернулся домой, и только там до меня дошло, что к 1 сентября мне надо будет уезжать в Москву. И я запаниковал. Мне стало страшно бросать налаженную жизнь и ехать в столицу, где меня ждала неизвестность и никого не было из близких. Тогда я поделил лист бумаги пополам и с одной стороны написал плюсы, а с другой – минусы моего шага. И всего было поровну! Я очень сомневался, даже решил уже не ехать. Но тут отец вмешался: «Сынок, тебе жизнь дала шанс круто повернуть свою судьбу, как тебе хочется, но тебе страшно. Но если ты не сделаешь этот шаг, ты потом будешь жалеть». И он добавил: «Жалеть нужно не о том, что не сделал, а том, что мог сделать, но не стал». Эти слова я запомнил на всю жизнь. И каким-то образом этим поступком я даже повторил его судьбу.

До войны отец жил в Тбилиси и учился в финансовом институте. Как все студенты того времени, подрабатывал: однажды он что-то разгружал и подпевал себе. Тут какой-то прохожий остановился и спросил, где он учился петь. А отец музыке никогда не учился. И этот незнакомец стал убеждать отца обязательно учиться, потому что у него природный талант. Мужчина оставил свой телефон. И папа, обдумав всё, позвонил ему. Этим прохожим оказался профессор консерватории. По его рекомендации папу приняли в музыкальное училище, потом он поступил в консерваторию. После окончания работал сначала в Тбилисской филармонии, а после войны они с мамой поселились во Львове – и там он пел уже во Львовской филармонии.

– Вы всегда писали стихи? Это было вашим юношеским увлечением?

– Абсолютно был далёк от поэзии. Но в 1976 году мне попался в руки журнал «Юность». Там была опубликована повесть Вениамина Смехова «Служенье муз не терпит суеты», где он описывает один день драматического актёра. Уже вечером он, засыпая, вспоминает стихи своего друга Сашки. Потом я узнал, что это Александр Величанский. Его стихи «Под музыку Вивальди» оказались созвучны моим жизненным обстоятельствам. И я постоянно бормотал эти строки, пока вдруг не понял, что бормочу уже что-то своё. И я думаю: «Что со мной? Стихи? Блажь какая-то – ведь у меня серьёзная работа. Ничего, пройдёт». Но уже через некоторое время у меня накопилось немало стихов, а работа стала тяготить. И един­ственный выход был – Литературный институт им. Горького в Москве. Я сложил свои стихи в конверт и отправил в институт на творческий конкурс.

Гортанный говор Куры

– Большая была конкуренция?

– Оказалось, что в литин­ституте до 300 человек на место и отбор проходит через многоступенчатую систему: сначала стихи читают студенты вуза, потом самые лучшие доходят до преподавателей. Первый раз я не прошёл, но мне посоветовали: чтобы к стихам отнеслись внимательнее, надо предоставить рекомендацию маститого литератора. Я отправил стихи поэту Льву Озерову, потом мы созвонились, и он назначил мне встречу в редакции журнала «Юность». И он сам предложил написать мне рекомендацию: «Это вам поможет».

–  А другие экзамены вам было легче сдавать?

– Мне было легко. Я, как человек с грузинской фамилией, попал в списки абитуриентов, которые писали диктант, а не сочинение. Я школу с медалью окончил, и у меня проблем с русским языком никогда не было – пишу грамотно. А вот мой сосед Турсун приехал из Киргизии и плохо говорил по-русски. Он перед диктантом сразу спросил: «Можно я у тебя списывать буду?» – я не возражал. Когда три дня прошло и вывесили списки с оценками, смотрим – у меня пятёрка, а у него двойка. Он говорит: «Как так? Я же у тебя списывал!» – на что я ответил: «Турсун, ты, наверное, списывал с киргиз­ским акцентом».

– Ваш отец из Тбилиси, вы пели дома на грузинском? Соблюдали какие-нибудь национальные традиции?

– У меня по этому поводу есть стихотворение: «Опять Куры гортанный говор мне снился. Снова речь отца я понимал… Здесь, в беспощадной тишине, иной язык доступен мне и лишь молчанье – по-грузински». Я советский человек. Мои родители познакомились на фронте: мама – майор медицинской службы, а папа – старший лейтенант, там у нас семья и возникла. Поэтому День Победы для нас большой праздник!

Главный вопрос

– «Дорогие мои старики» – одна из самых тёплых песен о родителях. Расскажите, как она появилась?

– Это единственное стихотворение, которое я написал, не затратив никаких усилий. Мне не пришлось переставлять строчки, ходить по комнате и подбирать слова. Мне просто пришла в голову строка: «Постарели мои старики» – такая игра слов. И за 2 минуты я записал 16 строк – как под диктовку. С этим текстом я отправился к Игорю Саруханову. Даже не знаю, почему я решил пойти именно к нему. Я ведь к тому времени уже плотно сотрудничал с Вячеславом Добрыниным. Но пришёл с текстом именно к Игорю, протягиваю ему, он читает, и глаза у него уже влажные. «Старик, ты сам не понимаешь, что написал», – сказал Игорь, взял гитару и тут же спел! Музыка родилась так же мгновенно, как и стихи.

– Ваши родители слышали эту песню?

– Да. Они ещё были живы, и моя мама приезжала ко мне на творческий вечер.

– Плакали?

– Не знаю, да это и неважно. Главное, что я это написал.